Экстренный случай - Страница 69

– А разве так – не лучше? – сердито спросил я. – В конце концов, обязанность защитника – добиваться для своего клиента наилучшего исхода.

– Обязанность защитника – выигрывать дела.

– Арт Ли – человек. У него есть семья, есть какие-то виды на будущее, есть желания и устремления. Ваша задача – помочь ему добиться цели, а не устраивать судебный спектакль, чтобы самому прославиться.

– Ваша беда в том, что вы – типичный эскулап. Вы не можете поверить, что один из ваших продался. Вы предпочли бы видеть под судом медсестру или бывшего армейского санитара. Или милую бабусю-повитуху. Но только не врача.

– Я хотел бы видеть под судом виновного и никого другого, – ответил я.

– Что ж, вы знаете, кто виновник, – сообщил мне Уилсон. – Прекрасно знаете.

Высадив Уилсона, я поехал домой и налил себе водки с капелькой воды. Время перевалило за полночь, и дом был окутан безмолвием.

Проглотив напиток, я стал размышлять о том, чему явился свидетелем. Уилсон был прав: все указывало на Питера Рэнделла. Кровь в его машине. Поджог. Галлона бензина и спички более чем достаточно для уничтожения любых улик, и теперь Питер чист, точнее, был бы чист, не поймай мы его с поличным.

Уилсон прав и в другом: все фрагменты складывались в осмысленную картину. Анджела и Бабблз не лгали, сказав, что не видели Карен: в тот вечер она отправилась к Питеру Рэнделлу. И Питер напортачил. Карен вернулась домой и начала истекать кровью, о чем и сообщила миссис Рэнделл, которая отвезла ее в больницу на своей машине. Не зная, что поставленный в приемном покое диагноз не требует обращения в полицию, и стремясь уберечь семью от скандала, миссис Рэнделл обвинила в случившемся единственного знакомого ей подпольного акушера. Арта Ли. Но опередила события, и в итоге все пошло наперекосяк.

Да, так оно и было. Все верно. Все, кроме исходной посылки. Питер Рэнделл лечил Карен много лет и знал, что она истеричка. Поэтому он не мог сделать аборт без предварительных анализов. Он знал, что Карен жаловалась на зрение, а это могло означать опухоль на гипофизе, симптомы которой похожи на признаки беременности. Нет, Питер не стал бы выскабливать ее без обследования.

По-видимому, он направил Карен к Арту Ли. Зачем? Если бы он хотел, чтобы Карен выскоблили, что мешало ему самому сделать это?

Питер уже дважды прерывал беременности Карен, и все обошлось. С чего бы вдруг ему портачить? Как вообще он мог допустить столь серьезную ошибку?

Нет, это просто чепуха.

И тут мне вспомнились слова Питерсона: «Вы, врачи, горой друг за дружку стоите». Кажется, он выразился именно так. Наверное, и он, и Уилсон правы: я просто не хотел признавать, что Питер виновен. Потому что он – врач. А еще потому, что я расположен к нему. И, несмотря на веские улики, продолжаю верить в его невиновность.

Я вздохнул и осушил стакан. Сегодня ночью я видел нечто очень важное, нечто предосудительное и оттого старательно скрываемое. Видел, никуда не денешься. Такое не спишешь на случайность или совпадение. Этому необходимо найти объяснение.

А самое логичное объяснение возвращает нас к первоначальному выводу: аборт сделал Питер Рэнделл.

ЧЕТВЕРГ, 13 ОКТЯБРЯ

1

Проснулся я в жутком состоянии. Ощущение было такое, словно меня загнали в клетку, заперли в какой-то ловушке. Мне совсем не нравилось то, что творилось вокруг, и я не видел способа положить этому конец. Противнее всего было то, что я не знал, как мне совладать с Уилсоном. Доказать невиновность Арта Ли было чертовски трудно. И уж совсем невозможно было доказать, что Питер Рэнделл тоже ни в чем не виноват.

Джудит взглянула на меня.

– Ты сердишься? – спросила она.

Я только фыркнул в ответ и отправился в душ.

– Узнал что-нибудь? – спросила меня жена чуть погодя.

– Да, узнал. Уилсон хочет повесить это дело на Питера Рэнделла.

Джудит усмехнулась.

– На старого весельчака Питера?

– На старого весельчака Питера.

– Он собрал улики?

– Да.

– Ну и хорошо, – сказала Джудит.

– Нет, – ответил я. – Ничего хорошего.

Закрыв воду, я вылез из ванны и потянулся за полотенцем.

– Мне не верится, что это дело рук Питера.

– Какой ты сердобольный.

Я покачал головой:

– Суть не в этом. Что проку, если в тюрьму сядет еще один невинный человек?

– Так им и надо, – рассудила Джудит.

– Кому?

– Рэнделлам.

– Но это несправедливо.

– Тебе хорошо говорить. Ты всегда сможешь спрятаться за мелочами. А я три дня провела с Бетти Ли.

– Я знаю, что тебе было нелегко…

– Я не о себе, а о Бетти. Или ты забыл вчерашний вечер?

– Нет, – ответил я, подумав про себя, что вчера вечером и началась вся эта неразбериха. Началась с моего звонка Уилсону.

– Бетти пришлось пережить кошмар наяву, – продолжала Джудит. – В этом повинны Рэнделлы, и им нет прощения. Так пусть посидят в яме, которую рыли для другого, почувствуют, каково это.

– Но если Питер невиновен…

– Питер очень забавен, – оборвала меня Джудит. – Но это не снимает с него вины.

– И не дает оснований вешать на него всех собак.

– Меня больше не интересует, кто виноват. Я просто хочу, чтобы все это кончилось и Арт вышел на свободу.

– Да, – сказал я. – Понимаю твои чувства.

Бреясь, я разглядывал свое отражение в зеркале. Вполне заурядная физиономия, чуть-чуть тяжеловатая в скулах. Глаза маленькие, шевелюра редеет. Лицо как лицо. Очутившись в центре событий, я испытывал странное чувство. Вот уже четвертые сутки вокруг меня творилось черт-те что, и я мог повлиять на судьбы по меньшей мере полудюжины людей. Но едва ли годился на ту роль, которую был вынужден играть.